Как Наполеон и Павел I чуть не завоевали Индию. Часть II

Окончание. Начало


Индия для Франции русскими руками

Первый консул с того вечера в кабинете Тюильри запомнил фразу из донесения французского агента в России Гиттена: «…Россия из своих азиатских владений… могла бы подать руку помощи французской армии в Египте и, действуя совместно с Францией, перенести войну в Бенгалию». Это было воскрешение его «восточных грез», он все еще надеялся видеть свои полки в Индии, себя – на «белом слоне с новым аль-Кораном в руках». И Наполеон деятельно поддержал инициативу царя о совместном захвате Индии.

Если судить по архивным документам, то совместный план покорения Индии выглядел следующим образом. Первый консул Французской республики должен был забрать из Италии прославленного генерала Массена и отдать ему 35 тысяч солдат Рейнской армии, находящихся под командованием генерала Моро, который разгромил австрийцев под Гогенлиденом. Забирая 35 тысяч штыков – ровно половину Рейнской армии, он ставил под вопрос само ее существование.

Выбор командующего будущим экспедиционным корпусом был сделан лично Павлом I, потому что он был наслышан о подвигах Массена в осажденной австрийцами Генуе. В мае 1801 г. прибывший на Рейн генерал должен был взять вверенный ему корпус, спуститься с ним на судах по Дунаю до Измаила, пересечь Черное и Азовское моря и войти в Таганрог.


«Хватит ли судов?», «Пропустит ли султан?» – постоянно в письмах спрашивал Павла Бонапарт. На что Павел с живостью уверял, что будет содействовать франко-турецкому сближению, используя влияние России на дружественную Порту.

Затем, опять же на судах, французы должны были войти в устье Дона, подняться вверх по течению, дойти до Царицына и спуститься по Волге до Астрахани. В бывшем Итиле, столице Хазарского каганата, а в начале XIX в обычном провинциальном городке с арбузами, калмыками и верблюдами, должны были соединиться гренадеры Массена и казаки Войска Донского. Далее в мыслях первого консула совместный 70 тысячный корпус (Россия также должна была выставить 35 тысяч человек) пересекал Каспийское море на русской каспийской флотилии и высаживался в Астрабаде. От Франции до Астрабада по подсчетам французских специалистов путь занял бы 83 дня. Через Персию, Герат и Кандагар экспедиционная армия за 50 дней, т.е. уже к сентябрю должна была выйти к главным провинциям Индии. А в сказочной стране союзникам уже непосредственно надо было «хватать англичан за щулята».

Оренбургский поход

Сидя на бивуаке у походного костерка с сослуживцами и молодыми офицерами, раскрасневшийся от водки атаман войска донских казаков Матвей Иванович Платов любил вспоминать о том, как он хаживал в Индию:

«А чо? Сижу это я в крепости. Петропавловской конешно. За чо – сам не знаю. И никто не знает. Но сижу. Ладно-сь. Мы люди станишныя, ко всему привышныя. Сижу! Вдруг двери – нараспашку. Говорят – к анператору. А на мне рубаха, вошь – во такая. И повезли. Со вшами вместе. Тока тулупец накинули. Вхожу. Павел при регалиях. Нос красный. Он уже тогда здорово употреблял. Больше меня! Анператор спрашивает: «Атаман, знаешь ли дорогу до Гангы?» Я впервой, вестимо, слышу. Но в тюрьме-то сидеть задарма кому охота? Я и говорю: «Да у нас на Дону любую девку спроси о Гангах, она враз дорогу покажет…» Тут мне Мальтийский крест на рубаху – бац! Вши мои ажно обалдели. Велено иттить до Индии и хватать англичан за щулята. Должно быть нам Массену поддерживать…».

В январе 1801 года император Павел Петрович решает начать воплощение в жизнь этого грандиозного проекта, вошедшего в историю как «Оренбургский» или «Индийский» поход. 12 числа он отправляет рескрипт генералу от кавалерии, атаману Войска Донского Орлову: «Англичане приготовляются сделать нападение флотом и войском на меня и на союзников моих – шведов и датчан. Я готов принять их, но нужно их самих атаковать там, где удар им может быть чувствительнее всего. Заведения их в Индии – самое лучшее для того место… Поручаю всю сею экспедицию вам и войску вашему, Василий Петрович… через Бухарию и Хиву выступить вам на реку Индус… до Индии идти вам всего месяц, зато все богатство Индии будет нам за сию экспедицию наградой… Ежели нужда встанет пошлю вам вослед пехоту, но лучше кабы вы то одни сделали…». В одном пакете с рескриптом были и карты маршрута до Хивинского ханства, а дальше Орлову предлагалось самому «достать сведения до заведений английских». Еще государь уполномочил генерала Орлова развязать войну с Цинской империей из-за ее посягательств на Бухарский эмират: «мимоходом утвердите Бухару, чтобы китайцам не досталась».

Орлов, как мудрый полководец, попытался заранее собрать необходимые сведения о походе. В Оренбург к губернатору Бахметеву был направлен есаул Денежников, которому поручалось узнать:

«1) Начиная от Оренбурга, какая есть удобнее к переходу войск дорога, через степи киргис-кайсаков, до реки Саразу, земли Караколпаков и Узбеков до Хивы, а оттоль до Бухарии и далее к Индии? Есть ли по дороге сей реки, какой оные широты и какие на них переправы, имеются ль при таковых реках леса и селения, каких именно народов?

2) В промежутке рек, есть ли воды, т. е, малые ручьи, озера и колодцы, в каком оные между собою расстоянии, ежели в котором месте одни колодцы, то сколько их достаточных водою, для какого числа лошадей или верблюдов, как глубоки оные и можно ли по недостатку их, в тех же местах вырытием других колодцев достать воду, при том имеются ль при таковых колодцах жители, какие именно, или вырыты только для водопоя малого продовольствия проходящих купеческих караванов?

3) По всей до Хивы и далее дороге, какое качество земли, буде есть горы и пески, как обширны и могут ли переносить марши через таковые места лошади, также есть ли в переходе тех песков долины и как велики?

4) Отделясь от Оренбурга, можно ль в народах, там обитающих, находить пищу к продовольствию людей, в каком роде и изобилии у них продукты жизненные и можно ль там купить оные и на какую монету, есть ли же в покупку не производится, а в мену, то на какие товары?

5) Орды киргис-кайсацкия, каракалпаки, узбеки, хивинцы, бухарцы согласны ли всегда между собою, в каком расстоянии одни от других и каждое из них поколение одними ханами управляется или раздробляется на малые подчиненности мурз; но при всем том род жизни их какого свойства, и как многолюдны?»

Ответов на эти вопросы найти не удалось, необходимых сведений оренбургские власти не имели, поэтому казакам предстояло идти по Средней Азии вслепую.

Орлов взял 40 казачьих полков (22507 человек при 24 орудиях) и прошел с ними до Оренбурга, где должен был получить подкрепления и продовольствие. В своем рескрипте от 12 января царь явно погорячился о сроках затеваемого предприятия. Вместо предполагаемого «месяца», переход только с Кубани до Волги в районе Царицына (нынешний Волгоград) занимает полтора месяца. По этому поводу от Орлова к Павлу уходят жалостливые послания о состоянии личного состава вверенных ему иррегулярных войск: «…одних привели в усталь, а других и вовсе лишились…». Путешествие через калмыцкие степи зимой на лошадях представлялось собой малопривлекательным. В районе 500 северной широты казаки в полной мере ощутили закон о «круговороте воды в природе». Резкие утренние заморозки со снегом менялись в течение дня на температуру, близкую к нулю. Тогда итак непроезжие дороги становились и вовсе непролазными, а теплые казацкие бурки мокрыми и тяжелыми. Но не только погода играла с донцами злые шутки. Не хватало хлеба и фуража, войска периодически голодали.

В своем втором рескрипте Павел уверяет Орлова: «Цель – все сие (Английские колониальные учреждения в Индии) разорить и угнетенных владельцев (магараджей) освободить и ласкою привести в зависимость от России, в ту же, в какой они у англичан, и торг обратить к нам». К этому же рескрипту император прилагает карты Индостана, каким-то чудом разысканные в имперском генеральном штабе, что на Дворцовой площади северной столицы.

Проглядев августейшее послание и карты, казацкий атаман тяжело вздохнул. Предстояло в короткие сроки пройти по выжженным солнцем степям Казахстана и Туркестана 2000 км до Персии, и только потом, минуя горы, вступить в Индию.

Можно смело сказать, что экспедиция была плохо организована, тыл ее был не обеспечен должным образом, но если принять во внимание стратегический расчет союзников, то он не был лишен оснований. В Индии находилось только 32 тысячи солдат английской короны, из которых только две тысячи и были англичанами. А остальные 30000 были сипаями, туземными солдатами, обученными вести войну «по-европейски», но не более, в верности их можно усомниться. Британская Ост–Индийская компания все более и более закреплялась в Индии, но армия командующего английским экспедиционным корпусом генерала Харриса была измучена постоянными боевыми действами против бунтующих княжеств. И если бы предприятие удалось, Индия не была бы «жемчужиной британской короны».

По взаимной договоренности Бонапарт заключал мир с Персией, не в ладах с которой была Россия, а Павел помогал сближению Франции и Турции.

И хотя некоторые историки считают всю эту затею «бредом» полоумного императора, другие, признавая серьезность этого проекта, склонны считать, что в случае завоевания Индии «Павел твердо решил пожать лавры единолично». Но экспедиция генерала Орлова должна была стать первым этапом в завоевании Индии Россией и Францией, 22,5 тысячи казаков по задумке Павла стали бы квартирьерами, т.е. силой, которая создавала первый плацдарм в Центральной Азии (Бухара и Хива) для дальнейшего покорения союзниками Индии и выдворения оттуда англичан.

Поддерживая действия Павла, Наполеон спешно, но тщательно готовится к новой азиатской экспедиции. В разговоре с русским посланником Спренгпортеном, он воодушевлено заявляет: «Ваш государь согласен со мной, что, отобрав у Англии владения в Индии, можно ослабить ее могущество. Сказочная Индия, этот алмаз Востока, дала миру гораздо больше философской мудрости, нежели вся эта пьяная и порочная Англия с ее лавочниками». Он снова становится похож на генерала Бонапарта времен начала экспедиции в Египет, деятельного и энергичного. Вот какой разговор, по версии писателя Пикуля, произошел по этому поводу в штабе Рейнской армии между генералом Моро и его заместителем Лагори в первые дни января 1801 года.

«Я не хочу никого пугать, но поговаривают о выделении двух особых армий: одну с Леклерком на Сан-Доминго, чтобы подавить восстание негров Туссен-Лувертюра, а другую, – замялся Лагори. – Не удивляйся, Моро: другую в Индию!».

«Леклерк на Сан-Доминго, а в Индию…я?».

«Нет, решено послать Массена».

«Чтобы он собрал «подарки» с Великих Моголов?».

«Кажется выбор сделан русским царем. Россия обязана выставить 35 тысяч, Массена забирает у нас столько же, по Дунаю он спуститься в Черное море до Таганрога, оттуда в Астрахань… Дело поставлено на широкую ногу… Еще берут роту балерин из Парижа, ибо Бонапарт считает, что сложные пируэты с задиранием ног выше головы действуют на Востоке лучше, нежели гром осадной артиллерии».

«И что ты думаешь об этом Лагори?».

«Вряд ли этот план составлен в бедламе. Если расстояния не страшили в древности Македонского, почему же наши ветераны с казаками не могут достичь Ганга».

Несмотря на размах, это были пока только планы, но как только англичане узнали об этих планах, они активизировали свою армию и своих агентов. 3 нивоза (24 декабря) 1800 года на консула было совершено покушение, потом был рейд Нельсона в Балтийское море и некоторые демарши в колониях союзников по «нейтралитету». Боялись чиновники английского кабинета из Сити потерять свои миллионные паи от акций Ост–Индийской кампании, боялись потерять «жемчужину» своей короны. Поэтому так обильно снабжали деньгами петербургскую любовницу Уитворда, дабы та подготовила почву для заговора против Павла Петровича Романова.

Тем временем казаки форсировали Волгу. Трудность переправы заключалась в том, что реки с наступлением весны стали переполняться водой и готовиться ко вскрытию. По Волге уже тронулся лед, и два казачьих чуть не погибли. Как отмечает историк Е. Савельев, «большая часть лошадей провалилась, и только подоспевшие другие полки и 300 местных крестьян, собравшихся из соседних деревень, кое как извлекли их из воды. По степям образовалась непролазная грязь. Переправы сделались невозможными. Были примеры, что казаки через речки и балки устраивали мосты из крыг льда, фашин хвороста, камыша и другого подручного материала».

Следовать южнее надлежало по маршруту известного путешественника Ф.С. Ефремова, который прошел всю Среднюю Азию в 1774-1782 годах, по его картам вел свои войска Василий Петрович Орлов. По мере того, как войско углублялось в азиатские степи, неприятностей становилось все больше – проводники, киргизы и татары, по ночам покидали войска, уводя с собой лошадей и верблюдов с провиантом, усиливался голод и ропот…

В течение XIX века Российская империя, как огромный снежный ледник, с Севера нахлынет на Среднюю Азию и поглотит ее, остановит движение этого ледника только горы Памира. По воспоминаниям участников завоевания Центральной Азии второй половины XIX в. можно судить, каково бы пришлось казакам в диких степях Туркестана.

«Бесконечно желтою скатертью раскинулась степь. Как может обнять взгляд, видна только пустыня, изрезываемая кое-где блестящими белыми полосами, – это солончаки. Ни клочка зелени, ни деревца, ни холма – ничего, на чем мог бы отдохнуть глаз, утомленный однообразием этой, Богом обиженной страны.

На бледно голубом небе нет ни облачка – да откуда бы, впрочем, могло оно взяться, когда нет воды для испарений? Удушливый воздух неподвижен, нет ни малейшего ветра, и это счастье! Сколько раз… приходилось слышать… пожелание, чтоб задул ветер, а затем, когда желание это случайно исполнилось, какие проклятия посылались этому, столь нетерпеливо ожидаемому ветерку! Да и было за что. Представьте себе удовольствие в течение пяти – шести часов идти в облаке мелкого песку, не видя ничего в десяти шагах и пропитываясь пылью, набивающейся в рот, нос и уши. Слезы льются градом, веки опухают и краснеют от постоянного вытирания глаз платком…

Ночью… в воздухе царила мертвая тишина; только где-то далеко кричал шакал, подражая плачу ребенка; крик этот то приближался, то удалялся, смолкал на минуту и снова проносился в воздухе, раздражая нервы…».

От Южного Урала казаки повернули на юго-восток и ускоренным маршем, проходя по 30-40 верст в сутки, пошли завоевывать Индию. Как известно в ночь с 11 на 12 совершилось непоправимое: заговорщики убили золотой табакеркой и офицерским шарфом Павла I в Михайловском замке. К этому приложил не свою руку, но свои денежные средства и Лондон, так боявшийся потерять свои индийские владения.

Одним из первых указов царя Александра I, перешагнувшего на пути к русскому престолу через еще неостывший труп отца, был рескрипт о приостановке похода. 12 числа среди прочих посетителей к Александру пришел представиться генерал граф Ливен, автор маршрута похода казаков в Индию.

Первое о чем спросил графа новоиспеченный император: «Где казаки?». Когда Ливен объяснил царю, что Войско Донское уже приближается к Казахстану, тот собственноручно написал распоряжение о прекращении похода.

Фельдегерь с пакетом для генерала Орлова понесся во весь опор через всю необъятную Российскую империю и нагнал казаков только 23 марта в селе Мечетном, Саратовской губ., Вольского уезда. Казацкий атаман с грустью встретил взмокшего, в перепачканном дорожной пылью мундире царского курьера, ожидая новых инструкций. Но, вскрыв пакет, он увидел незнакомый подчерк и подпись «Александр». Пробежав глазами государев указ, он вышел к полкам и с радостью объявил: «Жалует вас, ребята, Бог и государь родительскими домами». Донцы огласили пустынную степь троекратным «Ура!», за Бога, царя и отечество! Орлов скомандовал: «Домой… в Россию… арш!». Поход был прерван.

Узнав о случившемся в Санкт-Петербурге, Бонапарт яростно воскликнул: «Эти проклятые, бессовестные англичане! Они промахнулись по мне на улице Сен-Никез 3 нивоза, но они попали в мое сердце… там, в Михайловском замке Петербурга… Индия не нуждается в армии Массена, как и Мальта не нуждается теперь в русском гарнизоне…».

Колесо истории раскрутилось не в нужном для Бонапарта направлении. Фиаско всех планов, на которые возлагалось столько надежд, жестоко расстроило первого Консула. Это означало крушение второй попытки Бонапарта завладеть и подчинить Франции сказочную Индию. Будет правда еще несколько попыток, но счастье уже никогда не будет так близко. Единственной жертвой этой необъявленной войны коварной войны стал русский царь Павел Петрович.

…etcetera, etcetera, etcetera

Царь умер, все усилия 1800 года пошли насмарку из-за «проклятых, бессовестных» англичан. А ведь сколько всего Наполеон планировал сделать вместе с Российской империей. В архивах министерства иностранных дел, которым руководил Талейран, хранится корреспонденция и проекты совместных экспедиций в Ирландию, Бразилию и Африку. Империализм, присущий всем развитым странам с находящимся у власти буржуазным капиталом, пробудился и во Франции. В частности, чуть не осуществилась попытка России и Франции поделить между собой Османскую империю.

Еще до подписания официального соглашения о мире, профранцузски настроенный вице-канцлер Федор Васильевич Ростопчин 2 октября составил царю примечательную записку по внешнеполитическим вопросам. Главным тезисом этого документа было скорейшее заключение мира между Россией и Францией, дабы две великие державы, объединившись, принесли бы прочный мир Европе. На полях Павел своим витиеватым почерком оставил «Мастерски писано!». Но нам наиболее интересны два следующих пункта.

Так как «Восток» в начале XIX века начинался на Балканском полуострове, находившимся под властью Османской империи, то политику, проводимую европейскими странами на Балканах, тоже можно считать колониальной. Доказательством этого утверждения являются постоянные попытки европейских государств разделить между собой «умирающую» Порту – обширную восточную державу, зону постоянных колониально-экспансивных покушений Англии, Франции и России. Область Эгейского моря – стратегически выгодная морская база с удобными гаванями, проливами и островами. Владея им, держава могла полностью контролировать торговлю в бассейне восточного Средиземноморья, Черноморья и Аравии. Так и Ростопчин предлагал раздел «безнадежно больной» Османской империи между Россией и Францией при участии Австрии и Пруссии. Вот как представлял себе дележ вице-канцлер:

«Россия взяла бы Романию, Болгарию и Молдавию, а по времени греки и сами подойдут под скипетр российский… Австрии отдать Боснию, Сербию и Валахию». На первое утверждение Павел ответил, потирая руки: «А можно подвесть!», а на второе «А не много ль?».

Пруссии предлагалось взять несколько Северогерманских княжеств и курфюршеств, принадлежавших до того «Священной Римской империи германской нации», т.е. главным образом Австрии, взамен которых последняя получала земли на севере Балкан. Франция получала бы Албанию и Македонию. «Успех сего великого и легкого к исполнению предприятия зависит от тайны и скорости… Россия и XIX век достойно возгордятся царствованием Вашего Императорского Величества, соединившего воедино престол Петра и Константина, двух великих государей, основателей знаменитейших империй света». Дослушав документ до конца, Павел минуту посидел, задумавшись, а потом заключил: «А меня все-таки бранить станут».

Достаточно перелистать тома Napoleon I. «Сorrespondance» и мы поймем, что те же мысли витали в голове и у будущего императора французов, вот что он писал брату Жозефу: «…Россия имеет крайне враждебные намерения против Англии. Вам легко понять, что не в наших интересах спешить, так как мир с императором (Австрии) ничто, в сравнении с действиями, которые сокрушат Англию и обеспечат нам Египет».

Как видно из этих документов, обе державы тяготели к разделу Турецкой империи. Русский царь уже сделал первый шаг к этому дележу. Но не на Балканах, а на Кавказе. Еще при жизни Павла был подготовлен манифест о присоединении единоверного Грузинского царства к Российской империи. Проект его был одобрен Павлом, но обнародован только в сентябре 1801 г, когда царя уже не было в живых.

Вообще политика Петербурга в период 1796-1801 гг. была весьма противоречивой. Отправленная его матерью в Прикаспийские земли Дагестана экспедиция Зубова-Цицианова в 1796 г. после смерти Екатерины была отозвана, хотя приготовления и все прочее говорило о серьезности этой экспедиции в Персию и Закавказье. Очевидно, что Павел не хотел ввязываться в 1796 г. в затяжную войну с Персией на сложном Кавказском театре военных действий. Однако уже в начале 1801 году в Грузию, с 1783 года находящуюся под протекторатом России, перебрасываются некоторые военные подразделения. В то время Грузия была разорена постоянными набегами иранцев и соседних мусульманских ханов, внутри самой страны намечался кризис царствующего дома – между родственниками шли яростные споры за престол. И хотя осуществление намерений Павла произошло после его смерти, именно он дал толчок для выдворения Османской империи из Кавказского региона.

Но многострадальный Египет стал яблоком раздора между Россией и Францией. В феврале 1801 года Наполеон много раз подбивал царя вести военные действия против Англии и в Средиземноморье, с баз русского флота на островах Адриатического архипелага. В частности захватить остров Сицилию – основную базу англичан.

Еще Наполеон вместе с министром внешних сношений писал: «Англичане пытаются высадиться в Египте. Интерес всех держав Средиземного, а также Черного морей требуют, чтобы Египет остался за Францией». Под интересами «держав Черного моря» он естественно имеет в виду Россию, примечательно, что тот же Талейран писал в 1798 году о проекте совместного франко-турецкого захвата Крыма: «Разрушение Херсонеса и Севастополя явилось бы одновременно справедливой местью за безумное неистовство русских и лучшим средством для переговоров с турками с целью получить от них все, что могло бы укрепить наше положение в Африке». Документ лишний раз подтверждает изменение линии французской внешней политики.
© http://imperialcommiss.livejournal.com || © http://prioratos.blogspot.com

Российский кабинет ответил на эти письма такими условиями русско-французского сближения: Мальту вернуть ордену Святого Иоана Иерусалимского, произвести перераспределение некоторых земель в Северной Германии, захваченные Францией территории в Италии – неаполитанскому королю, а Египет – турецкому султану. «Египет – неисчерпаемый источник затруднений и споров» между Россией и Францией, говорилось в одном из рескриптов Павла. Мотивировал он это тем, что у царской империи с «Блистательной Портой» мир и любовь, и он как порядочный союзник печется об ее интересах.

На самом деле Павел сомневался: если Россия позволит Франции забрать Египет, то последняя усилится в Средиземном море, на которое и сам Павел имел виды. Бонапарт понял причину колебаний императора и в очередном личном письме заверял его: «Египет – единственная страна, используя которую Франция может со временем противостоять огромному морскому могуществу англичан в Индии». После слова «Индия» Павел готов был пойти на уступки Бонапарту, «если бы Богу угодно было продлить жизнь императора. Но он скончался прежде…» – писала историк А. Ишимова.

Умер царь всея Руси, умерли с ним и завоевание Индии, и экспедиции в Бразилию и Ирландию, и французский Египет и etcetera, etcetera, etcetera… А Российское завоевание Средней Азии, которое могло начаться уже в 1801 г., отодвинулось на целых полвека.

KRYPTOCIDE